Ф.М.Достоевский. Преступление и наказание

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

I

Раскольников приподнялся и сел на диване.
Он слабо махнул Разумихину, чтобы прекратить целый поток его бессвязных
и горячих утешений, обращенных к матери и сестре, взял их обеих за руки и
минуты две молча всматривался то в ту, то в другую. Мать испугалась его
взгляда. В этом взгляде просвечивалось сильное до страдания чувство, но в то
же время было что-то неподвижное, даже как будто безумное. Пульхерия
Александровна заплакала.
Авдотья Романовна была бледна; рука ее дрожала в руке брата.
- Ступайте домой... с ним, - проговорил он прерывистым голосом,
указывая на Разумихина, - до завтра; завтра все... Давно вы приехали?
- Вечером, Родя, - отвечала Пульхерия Александровна, - поезд ужасно
опоздал. Но, Родя, я ни за что не уйду теперь от тебя! Я ночую здесь
подле...
- Не мучьте меня! - проговорил он, раздражительно махнув рукой.
- Я останусь при нем! - вскричал Разумихин, - ни на минуту его не
покину, и к черту там всех моих, пусть на стены лезут! Там у меня дядя
президентом.
- Чем, чем я возблагодарю вас! - начала было Пульхерия Александровна,
снова сжимая руки Разумихина, но Раскольников опять прервал ее:
- Я не могу, не могу, - раздражительно повторял он, - не мучьте!
Довольно, уйдите... Не могу!..
- Пойдемте, маменька, хоть из комнаты выйдем на минуту, - шепнула
испуганная Дуня, - мы его убиваем, это видно.
- Да неужели ж я и не погляжу на него, после трех-то лет! - заплакала
Пульхерия Александровна.
- Постойте! - остановил он их снова, - вы все перебиваете, а у меня
мысли мешаются... Видели Лужина?
- Нет, Родя, но он уже знает о нашем приезде. Мы слышали, Родя, что
Петр Петрович был так добр, ..