Беженка из-под Луганска о том, чем занимались жители восточной части страны во время Майдана, когда задумались о бегстве и хотят ли остаться жить в России

Беженцы с украинского Юго-Востока перестали быть для меня частью пропагандистской войны и стали частью войны реальной, когда они въехали в квартиру моих друзей в одном из городов ближайшего Подмосковья. Месяц назад мои друзья были уверены, что их луганские родственники, к которым они привыкли каждое лето ездить в отпуск, не собираются покидать свой дом: «Если бы мама хотела в Россию, она давно бы приехала», — уверенно говорил друг, который работает автомехаником.

Теперь он, его жена — скромный муниципальный служащий, и их двухлетняя дочь — переехали к родне в дачный дом, уступив свою квартиру беженцам — трем женщинам с двумя маленькими детьми. Беженцы рассчитывают как можно скорее вернуться домой и хотят, чтобы Украина осталась единой. Они ругают Майдан, но достается также ополченцам, Януковичу и России, хоть она и стала для них временным пристанищем. Мать моего друга, крупная, далеко еще не старая женщина, решается на откровенный разговор, но просит при этом не называть ее настоящего имени — все еще неизвестно, чем кончится противостояние, которое заставило их пуститься в путь.

***

В другую страну — на такси

— Почему вы побежали?

— Мы живем в пятидесяти километрах от Луганска, в семи километрах от российской границы. Когда армия и Нацгвардия начали брать соседний поселок, началась такая стрельба, что казалось, все пули и снаряды летят прямо к нам. Мы вообще не собирались уезжать. Но потом получилось, что они брали-брали этот поселок, но так его и не взяли. Там почему тяжело: пограничный пункт стоит прямо в поселке — нет бы где-то в поле. Как же Нацгвардия будет стрелять по государственному зданию и убивать своих людей? Пули летят шальные, попадают и в дома, и кругом. Поэтому весь тот поселок уехал, и наш тоже, и почти вся приграничная зона.

— А сколько людей жило в поселке?

— Около тысячи человек. Молодежь уехала вся, с детьми, остались только мужики постарше.

— Хотите вернуться домой?

— Очень хотим. Созванивались по скайпу со знакомыми, они квартиру в Новороссийске снимают, тоже говорят: давайте возвращаться. Но сейчас куда возвращаться — там разворачивается война. Муж остался дома, мы разговариваем с ним каждый день, он говорит: стреляют все время, соседний поселок раздолбали из минометов. Надо переждать. Но мы вернемся при малейшем затишье. Нас ведь сюда привезли нелегально. Когда мы проходили границу, уже украинской не было таможни. Мы мимо нее проехали, там были два солдатика — не знаю даже, чьи, ополченцы, или украинцы. Они нам так рукой махнули: «Проезжайте». И наше такси проехало.

— Вы уехали от войны на такси?

— Ну да, мы с моей сестрой заказали такси домой. А ее дочь уехала раньше: ее, как только начали стрелять, муж отвез на российскую территорию, в лагерь для беженцев под Донецком в Ростовской области. Они хотели устроиться к родственникам, но тех дома не оказалось. В этом лагере она получила иммиграционную карту — как бы разрешение на официальное пребывание в России. А мы не получили ничего. На российской таможне была огромная очередь машин и людей, нас занесли в компьютер, но никаких документов не дали. Здесь мы пытались обратиться за бумагами, но нам сказали, что нужно ехать в Москву в главный офис Миграционной службы.

— За статусом беженца?

— Нет: говорят, что те, кто получит статус, потом не смогут въехать в Украину год или два. Но мы в конце концов прочитали, что сейчас, как и раньше, украинцам можно 90 дней находиться в России без регистрации.

***

«Обратно вернутся процентов 30»

— Чем вы живете дома?

— Мы с мужем на пенсии, а до того муж работал в горной инспекции, инспектировал шахты в наших двух районах. Я работала технологом на мясокомбинате. Хозяйство тоже раньше держали, особенно в 1990-х: когда Советский Союз рассоединился, очень было тяжело. А сейчас у мужа пенсия, я считаю, достойная — мы на двоих получаем около 6 000 гривнами (17 452 рублей по курсу ЦБ на 7 июля 2014 года. – «Профиль»). Нам хватает.

— За время всех последних событий были перебои с пенсиями?

— Нет. Все платили день в день. Порошенко специально следил, чтобы все выплаты были день в день. Пенсии, детские, опекунские — все приходило. Плохо было только в Краматорске и Славянске: там просто нападали на машины инкассаторов. В Луганске тоже были случаи мародерства, там сильное хулиганство, предупреждают, чтобы не оставляли квартиры без присмотра.

— А в вашем поселке есть мародерство?

— В поселке что у шахтеров воровать? У сестры моей вот квартира осталась, шикарная. Муж мой ходит, проверяет: говорит, пока все нормально. Мародерства нет, пока соседи живут.

— Есть люди, которые бегут не в Россию, а внутрь Украины?

— Да, много. И на Западную Украину бегут, и в Киев, и в Крым к родственникам. В Киеве очень много людей с Восточной Украины. Там готовят центры размещения для беженцев, но говорят, что уже места заканчиваются. В Черкасской области начали строить коттеджный поселок для переселенцев. Но думаю, в Россию больше уезжают. В основном те, которые и хотели быть в России. Отсюда вернутся, наверное, процентов 30 — остальные будут здесь приспосабливаться. Возможности есть. В лагерь под Донецком, где племянница была, подъезжают машины со всех российских областей — пикапы, куда людей можно посадить, и предлагают им и жилье, и работу. Есть и поселки, и села, где можно устроиться, не только в Ростовской области, но и в Калуге, и под Тулой. Все ж таки это ж русские.

— Давно живете в вашем поселке?

— Родители оттуда. А деды у меня, например, чистокровные украинцы: по маме полтавские, а папины — кировоградские. Это Центральная Украина, так что мы чистокровные украинцы. Хотя, если сюда, в Россию, переезжать, то как было оглашено вашими: даже если хоть один член семьи русский, семья может свободно приехать и в течение небольшого времени получить гражданство. Вот муж у меня русский. Но мы, правда, такую возможность не рассматриваем: нам нравится, где мы живем. У нас дом хороший, евроремонт сделали. Столько лет все обновляли, столько сил положили — что ж теперь, бросать это все на старости лет? Мы там живем в достатке, а что нам еще надо?

***

«Началось все с того, что народ обманули»

— А с чего началось все?

— Началось все с Майдана и с того, что народ обманули с евроассоциацией: Янукович обещал ее подписать и не подписал. Они с Азаровым (премьер-министр Украины до 28 января 2014 года Николай Азаров. – «Профиль») сказали, что отказались по экономическим соображениям: ассоциация больше выгодна Евросоюзу. Но еще до этого люди многие думали, что речь идет не об ассоциации, а о вхождении Украины в члены Евросоюза. Все эти бабушки, женщины, которых по телевизору показывали, они же ничего не понимали: «Я хочу получати достойную зарплату, пенсию достойную…» Она же не знает, что она ничего не будет получать, и ничего не изменится ни через десять лет, ни через двадцать…

— Может быть теперь, после того, как Порошенко подписал соглашение об ассоциации, появились какие-то европейские надежды?

— Нет. И не должно появиться. Это выгодно только Евросоюзу. Насчет торговли — муж говорит, чтобы Украине с ними торговать, сначала нужно лет пять или десять, чтобы перейти на их стандарты. В это время их товары пойдут сюда. А это значит — погибло сельское хозяйство, закроются заводы. Только если инвесторы придут, будут что-то строить новое, создавать рабочие места.

— Прибалты как-то перешли же на эти европейские стандарты.

— А что ж прибалты? Прибалты ж тоже нищета. Вот выступают они по телевизору: мы, говорят, пришли в Евросоюз. Остались, как были, с теми же зарплатами, но цены европейские. Вот и у нас точно так же будет. Мы ассоциацию подписали, цены у нас будут европейские, а в Евросоюз нас если и возьмут, то не скоро и очень приблизительно.

— Из вашего поселка ездил кто-то в Киев на Майдан?