День прошел как обычно, ни рыба ни мясо. Заперев душную, раскаленную машину, Петр Семенович поднялся домой. Сумрачный коридор встретил его спасительной прохладой, исходящей от открытой настеж двери балкона. За колышащейся на ветру занавеской пронзительно синим небом поигрывал летний день. Выйдя на воздух, присел на приступок и, привычно затянув сигаретку, уставился вдаль. Устал. Солнце слепило глаза - опустив их долу, его взгляд споткнулся о непонятно откуда возникшие в углу поля зрения незнакомые женские трусики.

Петр Семенович удивился и даже почувствовал легкое волнение в груди. Что бы это значило? - задумался он, уперевшись глазами в взволновавший его естество предмет. С минуту рассматривал, больше с опаской и подозрением, после поднял. Повертел в руках мягкую на ощупь, розовую ткань с иностранными надписями. Хотел инстинктивно понюхать, да стало неловко. А она ничего, подумал Петр Семенович, мысленно оценивая размеры их обладательницы. Разглядел и цифры на бирке. Сорок четвертый. На пальцах растянул. Внутрь заглянул. Чистые. Изучил их устройство, удовлетворив возникшее любопытство. Как ни крути, а женские трусики, обычно, он стягивал в темноте, не разглядывая и по-быстрому. "Чужие", - пришел к выводу Петр Семенович, мысленно перебирая известный ему гардероб жены. "Куда ей, с ее то фактурой?" - и вздохнув, бросил трусы обратно в угол. Задумался.

В голову полезли разные мысли. На жену у Петра Семеновича давно не стоит. Она хочет и страдает от отсутствия его к ней желания, но с собой он ничего поделать не может. Она толстая, некрасивая женщина. Даже дура. На этой почве у него пышным цветом зацвела фобия ко всем пышным женщинам. Где-то, в глубине подсознания, он понимал, что дело не в форме, а совсем в других ипостасиях, но скромный размер женской задницы имеет для него свое, уже особенное значение, непроизвольно приводя его в возбужденное состояние, не иначе как в знак протеста, заставляя провожать такую долгим, томительным взглядом, ..