Жара
Разомлели дворы от безумного летнего зноя,
Тянет жаром печным от седых придорожных камней,
Пьяно плачет мужик, от бессилья по-матушке кроя,
Ну а солнце печёт, как назло, всё сильней и сильней!
Сколько им не молись, небеса отчего-то оглохли,
А безжалостный зной выжигает леса и поля,
И губами ручьёв, что давно от жары пересохли,
Тихо просит воды постаревшая сразу земля.


Август

Август выцвел, блекнет неба просинь,
Птицы в стаи начали сбиваться,
Им пора в дорогу собираться –
Скоро задождит старуха-осень.

Закричат печально на рассвете,
Может быть на век уже прощаясь,
И исчезнут, в дымке растворяясь,
Словно их и не было на свете.

Вот и я поглядываю в небо,
Отчего-то грустно и тревожно -
Это август дверцу осторожно
Приоткрыл в загадочную небыль.



Розенхаймский цикл

Я денег не скопил под старость


Я денег не скопил под старость
Но юн душой и нервом гол,
Да только горечь и усталость
Легли на мой рабочий стол.
В моих стихах изыск не блещет,
Меж рифм я ощупью бреду.
Ещё ищу. А тот, кто ищет,
Всегда с собою не в ладу.
Вот и сегодня, весь в надежде
Налево – лес, направо – дол.
А прямо... Прямо, как и прежде,
Под лампой мой любимый стол.
Там снова я среди героев,
Там снова путь, там новый тайм,
И даже синий цвет обоев
Напомнит мне наш Розенхайм.

Последняя песня дятла

У нечаянной любви
тяжкие последствия:
Осуждён навеки я
без суда и следствия.
Разлюбезная моя,
сарафан в горошину,
Я к тебе приговорён,
милая, хорошая!
Слава Богу, за грехи
не гардины в клеточку:
Сотню лет тебя любить
да молчать на веточке.
Сотню лет тобой страдать,
в приговоре сказано,
Век мне воли не видать!
а с былым – завязано.
Ждать тебя по вечерам
пьяную, весёлую,
Вот какая благодать
выпала на голову!
Я отсель бы полетел
на четыре стороны,
Только застят белый свет
в небе злые вороны!
Срок тянуть, тебя любя,
да читать пророчества
Суждено навеки мне
в клетке одиночества.

Ресторанная зарисовка

маленькой Гретхен, от прялки вставшей, посвящаю...

Романтикою дышит эта ночь,
Нам притяжения её не превозмочь.
Круженье фраз, намёков, полуслов,
Прикосновения случайны, как любовь.
Официанты в белом, дамы в норках,
Блестит хрусталь на столиках и в горках.
Шампанское со льда нам подают,
Глаза в глаза, свеча, интим, уют.

Поёт нам о любви Рамина Пауэр,
За столиком напротив дремлет бауэр
И плачет над тарелкою лангета
Экс-прима Марлезонского балета.
В углу хохочет дама полусвета,
Уже пьяна и вызывающе одета,
И нарушая ресторанный этикет
Швыряет в спутника обёртки от конфет.

На кавалерах виснут чьи-то жёны,
Они смелы и в меру обнажённы,
Мечтая без особой канители
Закончить вечер в чьей-нибудь постели.
Мне этот вечер вовсе не приснился,
За много лет мой ресторан не изменился
И что бы не случилось, всё равно
Крутить в нём будут это старое кино.

Михаилу Ганкину
Ах, Миша, друг ты мой сердечный,
как много связано с тобой!
Нелёгок наш мешок заплечный
с капризной дамою Судьбой.
Ещё бросаем семя в поле,
Бог даст – и колос подберём,
И я, и ты – мы оба в доле,
пожили – Там, а Здесь – умрём.
Когда ж придёт час возвратиться,
сойдутся наши ли пути?
Давай же, чтоб не ошибиться,
пройдемся, всматриваясь в лица,
Чтоб снова мимо не пройти.


Шла девушка на красный свет...

Шла девушка на красный свет...
Парил асфальт, дождем политый,
И тлели в темноте орбиты
Плывущих мимо сигарет.

Шла девушка на красный свет...
Ругалась шоферня безбожно,
Клаксоны лаяли тревожно
В сырой прокуренный рассвет...

Шла девушка на красный свет
Под шепот падающих капель,
И без наркоза резал скальпель
Её решительного «Нет»!

Шла девушка на красный свет,
И, слёз своих не замечая,
Из уходящего трамвая
Глядел мужчина ей вослед...

Глядел мужчина ей вослед
Из уходящего трамвая,
И, слёз своих не замечая,
Шла девушка на красный свет...

Над могильною плитой, за седой оградой

Над могильною плитой, за седой оградой
Ты свою мне песню спой, большего не надо.
Окропи меня слезой, окрести крестами
Камня серого коснись тёплыми перстами.
Ну, а коль не суждено мне отпетым быти,
Напои меня стихом - допьяна, до сыти!




Под соусом немецким, но по-русски
написано в соавторстве с Бэллой Иордан


Да будь хоть евреем преклонных годов,
Без майсов привычных и лени,
Hochdeutsch я бы выучил только за то,
Что им разговаривал Ленин!
Люблю и лелею могучий глагол,
Которым "сношался" я прежде,
Не зря же когда-то давненько на нём
Писал свои опусы Брежнев!
Я этот язык никому не отдам,
Он люб мне, как прежде, и дорог,
Пусть даже на древнем Подоле моём
На нём говорит только "ворог"!
В судьбе эмигранта - забыть свой язык.
И, русский мешая с немецким,
Я старые песни казацких станиц
Пою...
и рыдаю по-деццки!

***
О, Du Liebster мой,
Nimm меня с собой!
Dort im Ort далеком
Ich werde тебе женой.

- Liebchen ты моя,
Ich hatte genommen тебя,
Но dort, im Ort далеком,
Gibt?s у меня жена.

- О, Du Liebster мой,
Nimm меня с собой!
Dort im Ort далеком,
Ich werde тебе сестрой.

- Liebchen ты моя,
Gerne бы взял тебя.
Но dort im Ort далеком,
Gibt?s у меня сестра.

-O, Du Liebster мой,
Nimm меня с собой!
Dort im Ort далеком,
Werde fur dich чужой.

- Liebchen ты моя,
Ich hatte genommen тебя.
Но dort im Ort далеком,
Als Fremde ты мне не нужна.

***

Ой, noch не Abend, noch не Abend,
Ой, да zu wenig мне спалось.
Hat es wenig мне спалось.
Ой, да im Schlaf привиделось.

Mir im Schlaf привиделось,
Будто Hengst мой вороной
Im Spieleifer разрезвился,
Ой, да расплескался unter мной.

Ой, налетели Winde злые.
Ой, да von Osten стороны.
Und сорвали schwarze Mutze
С ungestumte головы.

Oberst наш догадлив был.
Konnte Traum разгадать.
Geht zugrunde говорил,
Deine irre голова.

Ой, то не Abend, то не Abend,
Ой, да zu wenig мне спалось.
Hat es wenig мне спалось.
Ой, да im Schlaf привиделось.


ЮРОНИЗМЫ

Завтра рано поутру

Не сидится мне на месте.
Я – любитель путешествий!
Завтра рано поутру
Улетаю в Сан-Тропу!
Среди волн - Лазурный Берег,
Девки там дают без денег
Голливудской шантрапе
В этой самой Сан-Тропе.
Там отели, дачи, виллы,
Море пива и текилы,
Раки, мидии, лангусты,
Камамбер в цветной капусте,
Канны, Ницца и Леон,
Хэви-метал и шансон.
«Оскар», мода, драйв, приколы,
Там стриптиз и кока-кола,
Писсуар, биде, джакузи,
А по-нашему «санузел»,
Велльнес, фитнес и качки,
И для мусора бачки.
Ждёт меня Миррей Матье,
Ждут маркёры и крупье,
Ждут игорные столы,
Дискотеки и балы,
Кардинале (та, что «Клава»),
А ещё - почёт и слава,
И газетная строка,
И известность на века!
...Вилка, ножик, стол, салфетка,
Секретарша как конфетка,
Телефон, машина, «Паркер»,
На руке - точнейший «Cartier»,
Офис, сделка, кейс с цепочкой,
Президент с женой и дочкой,
Самолёт с эмблемой Штатов,
Вот я лидер демократов,
Гонка выборов, присяга,
Профиль мой на фоне флага,
Политес, приём, саммит,
К Папе Римскому визит,
Путин, Блэр, Саркози, НАТО,
Меркель смотрит хитровато,
Аль-Каиды геморрой,
Евро, доллар чуть живой,
Годовой бюджет страны,
Всё возможно, все равны!
Свечи, утка по-пекински,
Практиканточка Левински,
Встреча, тайна, тет-а-тет,
И отдельный кабинет.
Слухи, замерла страна,
ФБР, допрос, жена,
Смех, толпа, позор, эпитет,
Комитет, сенат, импичмент.
Домик в Альпах, скука в прессе,
В гости езжу к поэтессе,
Кресло, плед, камин, уют,
Паркинсон, удар, капут...
...Я подумал, лёжа в ванне,
На фига мне власть и «мани»?
Тет-а-тет с Моник Левински?
Хорошо бы, только в Минске.
С ней - согласен в кабинет,
Дайте мне абонемент.
Годовой, разОв на сорок,
Только чур, чтоб без разборок.
Домик в Альпах? Тоже «гут»,
Да бандиты отберут!
От текилы я потею,
Головой потом болею.
Шарм французских кабаков?
Это выдумки врагов!
Им тлетворный дух культуры
Нужен лишь для конъюнктуры,
Ну, а мы умом своим
Победим и выстоим.
Не поеду поутре
Ни в какие Сан-Тропе!


Я знаю: виноват опять Мавроди

Я знаю: виноват опять Мавроди,
И это всё, что мне пришло на ум,
Ведь дождика давно уж нет в природе,
И дует исключительно самум.
Устав вконец от зноя и от пыли,