Станислав Патриев. Самые веселые похороны в моей жизни

Тесть появился неизвестно откуда, и сразу же отправился неизвестно куда – то есть оповестил о самом факте своего существования своей же смертью. Если бы он не помер, я бы и не знал, наверное, что он вообще когда-то жил. Старенький такой, аккуратненький алкаш лет шестидесяти, проживавший на отдельной жилплощади с какой-то пожилой и, как выяснилось впоследствии чрезвычайно тупоголовой бабенкой, вдруг неожиданно катанул, чем доставил мне, прямо скажем, не так уж и много удовольствия.

Говорят, смерть его была живописна – Евлампий Евлампиевич пришел записываться на лечение в ментовскую больницу, и уже стоя предпоследним в очереди, вдруг почернел, схватился искалеченной в боях с бандитизмом рукой за впалую грудь и склеил ласты. Падая, Евлампий Евлампиевич опрокинул гинекологическое кресло, стоявшее в коридоре лечебницы, и так застыл, упираясь остекленевшими глазами в спинку этого пытошного инструмента и сжимая в кулаке тысячные купюры, скопленные годами на лечение застаревшего геморроя. Медики сказали – «инсульт», выковыряли из кулака купюры, по-быстрому запихали папашу моей жены в видавший виды УАЗик и отправили бренное тело бывшего начальника шарыповского ГАИ в общий морг при краевой больнице.

Нет желания описывать скромную, но героическую жизнь честного труженика советской ментовки, спившегося еще до получения капитанского звания, жадного, как Гобсек и скрипучего, как щеколда на воротах деревенского дома. О его великодушном характере говорит хотя бы один факт из биографии - придя на совершеннолетие дочери, за год до смерти, он подарил ей бутылку просроченного пива, да и с той забрал крышечку, надеясь выиграть обещанный в рекламе телевизор «панасоник».

Как бы там ни было, счастливо обретенного родственника надо было захоронить со всеми надлежащими почестями, включая рыдающую вдову, смахивающих скупые мужские слезы друзей, кутью с дешевой водкой и пластмассовые венки, ..