Нормальные люди: Григорий Охотин
Основатель портала «ОВД-Инфо» о том, как общество само защищает себя от насилия

Григорий Охотин знает, как обойтись без полиции

Григорий Охотин, бывший журналист, занялся мониторингом задержаний на митингах после протестных акций в конце 2011 года. Сейчас на портале есть данные обо всех митингах и протестах за два года, действует горячая линия для задержанных, а информация об инцидентах моментально приходит адвокатам-волонтёрам. Григорий Охотин рассказал «Московским новостям», где находятся самые жесткие ОВД, зачем в действительности нужны митинги и как обойтись без полиции вообще.
Контекст

Нормальные люди: Митя Алешковский

Нормальные люди: Григорий Куксин
— Как появился«ОВД-Инфо»?

— Мы придумали сайт после задержаний на Чистых прудах пятого декабря 2011 года, потратив на него всего три часа. Тогда в ОВД попали многие мои друзья, которые в первый раз в жизни пошли на митинг. Они стали мне звонить, писать смс. Мы с журналистами начали объезжать разные ОВД, узнавать, где они находятся. Составили список: кто и где задержан. Потом решили, что такую информацию нужно собирать системно: чтобы люди всем миром по отделениям узнавать, «а не сидит ли там наша Маша». В эту ночь я встретил своего друга Даню Бейлинсона, программиста, а на следующий день предложил ему сделать софт. Нам тогда казалось, что мы просто создадим краудсорсинговый сервис, который будет работать без нас. Но выяснилось, что без минимальной верификации, оператора на горячей линии и собственного поиска задержанных это не работает.

— Как много людей сейчас занимаются проектом?

— Ядро составляют пять человек, вместе с волонтёрами — до тридцати. Это люди разных профессий и социального статуса, это и взрослые устроенные люди, и молодые активисты. Есть дежурный по мониторингу. Он пишет новости на сайт, ждёт звонка и следит за соцсетями. Если проскальзывает информация, что кто-то задержан на акции, то мы сами его ищем. Есть «облако» волонтёров, которых мы даже не знаем, они сами звонят на горячую линию и говорят: «А вы видели, что там-то людей задержали? Сейчас вам ссылку пришлю».

— Что привлекает людей в проект?

— Мы лечим политическую депрессию: люди чувствуют, что делают что-то полезное для других. Мы заполняем информационный вакуум, а в любой закрытой системе информация становится залогом безопасности. Раньше бывало, что людей «закрывали», и они сидели по несколько суток без каких-либо законных оснований. Сейчас это невозможно: информация выходит наружу, попадает во все СМИ. Нас читают государственные органы и та же пресс-служба МВД.

В рубрике «Нормальные люди» мы рассказываем о тех, чья деятельность делает нашу страну нормальной — открытой, дружелюбной, удобной для жизни. Выбор героев субъективен. Поэтому если вы считаете, что мы должны обязательно написать о ком-то, то просто предложите героя в комментариях к любой статье рубрики.

— Как финансируется «ОВД-Инфо»?

— На 90% это волонтёрский проект. Но поскольку у нас есть постоянные сотрудники, то часть проекта находится внутри «Мемориала». Благодаря им у нас есть грант от фонда National Endowment for Democracy. Мы можем позволить себе офис и деньги на зарплату нескольким сотрудникам: по пятнадцать тысяч рублей в месяц. На это можно покупать кофе на встречах и месячный абонемент на троллейбус. Мы отлично понимали, что иностранное финансирование будет спорным моментом для части общества, но мы решили показать, что с фондами работать можно и нужно. Это безумие: считать, что западные деньги — это вклад в революцию. Мы агенты идей, которые хотят продвигать эти фонды. Да, они связаны с идеологией и политикой, но это прежде всего идеи.

— Вы занимаетесь мониторингом задержаний по политическим мотивам. Что вы имеете в виду под этими словами?

— Мы имеем в виду, что человек задержан на политической акции и задержан неправомерно. Политические акции мы воспринимаем широко: это любое публичное отстаивание своих прав, будь то точечная застройка или права ЛГБТ. А задержание должно быть неправомерным: либо сам человек не нарушал законов, либо его задерживают с нарушением закона - заламывают руки, бьют. На самом деле, все задержания неправомерные… Просто у нас полиция не умеет работать, она на каждом шагу нарушает закон. Полицейский должен представиться, показать документ, спросить твой документ, сказать: «Вы нарушили статью такую-то, сейчас мы вас задержим».

Додавить гражданское общество можно, посадив триста тысяч человек. Но это люди, которые очень хорошо знакомы с полицией, судами, тюремной системой. Они не боятся

— А у вас самого есть опыт задержаний и общения с полицией?

— Меня задерживали один раз в жизни — в 2003-м или в 2004-м году. Я как журналист освещал какую-то акцию у ФСКН антифа или анархистов, не помню точно, кого именно. Это была фактически первая акция, на которой задержали журналистов. И всем моим коллегам было наплевать на это, а я говорил, что если мы сейчас промолчим, то так будет всегда. И действительно, с тех пор стали задерживать всех. В какой-то момент это всем надоело, и стали вводить жилеты с надписью «пресса».


По словам Григория Охотина,гражданское общество в России уже победило

© РИА Новости. Кирилл Каллиников
Есть ОВД более жёсткие, есть более мягкие. Чем больше они работают с политическими задержанными, тем больше они озлобляются. Самые злые — ОВД «Тверской», ОВД «Китай-город», ОВД «Замоскворечье». Избиения при задержании — это вообще норма, потому что потом выяснить, кто избивал, очень сложно. В ОВД это можно установить, но и там избивают.

— Вы говорите, что лечите политическую депрессию. А вы в неё не впадаете, пропуская через себя информацию о задержаниях и избиениях?

— Я очень не люблю насилие. Вот жулики и воры меня не напрягают эмоционально. Коррупция и фальсификации — это не те темы, которые меня трогают. А насилие меня напрягало всегда. И если делаешь что-то, чтобы его стало меньше и учишься воспринимать его профессионально, то сам ты не озлобляешься, скорее наоборот. Я за последние два года стал значительно мягче. Вот происходят какие-то нарушения при задержании. Когда читаешь об этом в твиттере, это бесит, а если ты в этот момент дежуришь, то ты знаешь, что можно позвонить дежурному прокурору, в службу собственной безопасности МВД, адвокату, в Общественную палату, можно позвонить дежурному и объяснить, что если человек умрёт, ему будет сложнее. Можно задержанному активисту по телефону объяснить, что делать. Мы делаем это не всегда, скажем так, по желанию. Было сложно объяснить активистам, что мы не оппозиция, их цели нам не важны, мы только собираем информацию. Но они поняли в итоге, что информация сама по себе приводит к помощи. Мы, например, не создавали проект «РосУзник» — его придумал Сергей Власов. Но мы сделали всё, чтобы проект появился: создали поток информации, которую можно использовать вот так. Теперь у нас есть информация, и мы её скидываем «РосУзнику» или другим адвокатам, оставаясь исключительно информационным ресурсом.

— Как, по вашим наблюдениям, изменилось качество работы полицейских за последнее время?

— Сотрудникам полиции разрешили нарушать все законы с политическими задержанными, и это их развратило. Например, адвоката нельзя не пустить к задержанному, это святое. Но полицейским это сходит с рук. Никто не наказан за избиения при задержаниях. Полицейские забурели в своей неправоте и знают, что им за это ничего не будет.

Влиять на государство в России невозможно. Но мы работаем не с государством, а с обществом

— А что, по-вашему, в это время происходит с гражданским обществом?