(К двадцатилетию распада СССР)

Государства погибают тогда, когда

перестают отличать дурных от хороших.

Антисфен, древнегреческий философ.



Все идет великолепно, Генрих, покойник воспитал

их так, что они повезут любого, кто возьмет вожжи.

Е. Шварц. Дракон.



В декабре 2011 года грядет «черный юбилей» - двадцать лет с того момента, как ушло в небытие государство, с которым связывают первую практическую попытку воплотить в жизнь идеалы социальной справедливости и равенства, - Союз Советских Социалистических Республик. Все эти годы, прошедшие с момента исчезновения социалистического колосса, не утихают горестные сетования, злобное шипение и злорадные смешки по поводу этого события.

Странно, что российское обществоведение, для которого национально-государственное крушение 90-х годов, казалось бы, должно стать тем «пеплом сожженного отца», который стучит в сердце, проявляет мало интереса к этой теме. Работ, в которых делается попытка рационально разобраться в причинах этой исторической катастрофы, на удивление мало, и все они грешат односторонностью и противоречат друг другу. Отсутствие капитализма! - убеждают одни. Недостаток социализма! - возражают другие. - Дурное правление! - уверены третьи. - Экономический застой! - утверждают четвертые. - Заговор внешних сил! - Нет, внутренние пороки системы! - Избыток централизации! - настаивают одни. - Центробежные тенденции национальных окраин, - ответствуют другие. Двадцать лет наше обществоведение повторяет эти мантры, не находя в себе силы выйти из теоретического тупика.

И все же доминирующей точкой зрения является та, которая причину поражения СССР и всего «восточного блока» видит в несостоятельности социализма как социально-экономической системы, якобы «проигравшей» историческое соревнование капитализму.[1] Мало кто осознает принципиальную порочность подобного рода умозаключений. Если продолжить эту логику и приложить ее к анализу других государственных катастроф подобного масштаба, то причину поражения Карфагенской державы в ее столкновении с Римом следует усматривать в «рабовладельческом строе» Карфагена. Беда, однако, в том, что Рим был таким же рабовладельческим государством, как и Карфаген, и с такой же влиятельной торгово-финансовой верхушкой. Сравнение этих двух соперников говорит скорее об их сходстве, нежели различии. Тем не менее, их судьбы оказались противоположными: Рим стал «вечным городом», тогда как Карфаген был срыт до основания.

Если возлагать ответственность за поражение СССР на социалистическое устройство и командно-административное управление, то почему никто до сих пор не догадался объяснять причину поражения Наполеона в войне с Россией превосходством политического абсолютизма и крепостнического строя Российской империи? К слову сказать, сопротивление французской экспансии во времена наполеоновских войн было сильнее всего именно в тех странах, где процветали феодально-абсолютистские и крепостнические порядки - в России, Германии и Испании. Отчего же прогрессивно-буржуазная Франция проиграла в войне с феодально-отсталой Россией?

Далее. Как известно, «феодализм» считается более высокой ступенью исторического развития, нежели родоплеменное устройство. Тогда почему же средневековая Русь и средневековый Китай, стоявшие на более высокой ступени социально-экономического развития, оказались под пятой монголов-кочевников, так и не вышедших (даже в период расцвета Монгольской державы) из архаичных родоплеменных отношений? Из факта одержанной монголами победы следует признать, что родоплеменная структура победителей-кочевников представляла собой более совершенное социальное устройство, нежели общественный строй побежденных оседлых земледельцев. Правда, через сто лет в Китае и через двести пятьдесят на Руси роли победителей и побежденных поменялись - без каких-либо изменений в социально-экономических основах земледельческих и скотоводческих обществ. Подобного рода примеры можно было бы продолжить до бесконечности.

Таким образом, попытка усмотреть причину победы или поражения государств исключительно в преимуществах (или порочности) того или иного социально-экономического строя не выдерживает элементарной исторической проверки. Государства всегда враждовали друг с другом: рабовладельческие ли они, феодальные или буржуазные. Одни при этом проигрывали, другие побеждали - и вряд ли социально-экономическое устройство вообще играло здесь какую-то роль.

Можно привести массу исторических примеров, когда кочевники разрушали оседло-земледельческие культуры, но можно привести и массу примеров противоположных. Конкуренция буржуазной Англии с не менее буржуазной Голландией окончилась в пользу первой, но при чем тут общественный строй Великобритании? Рабовладельческий Рим подчинил себе рабовладельческую Грецию, - какой вывод следует из этого исторического факта?

Привычка рассматривать все исторические явления сквозь призму социально-экономического строя является отличительной чертой марксистской методологии. Парадокс, однако, в том, что сегодня подобного рода объяснение более всего в ходу у ярых противников марксизма, что говорит об их полной теоретической невменяемости. Очевидная неприложимость подобных схем к анализу явлений прошлого свидетельствует об их непригодности и к анализу настоящего. Более того, по отношению к прошлому даже записные марксисты никогда не давали таких объяснений - в силу их очевидной абсурдности. Тем не менее, подобного рода абсурдный взгляд на причину поражения «восточного блока» до сих пор является доминирующим не только в массовом, но и в «научном» сознании, недалеко ушедшем от невежественных массовых представлений.

Правда, действительно научное сознание уже давно поставило под сомнение адекватность термина «социализм» по отношению к СССР и странам «восточного блока». Среди российских обществоведов до сих пор идет многолетняя дискуссия о том, был ли Советский Союз действительно «социалистическим государством». Многие отрицательно отвечают на этот вопрос. Однако никто не отрицает того факта, что СССР был «социальным государством», предоставлявшим социальные блага и социальные гарантии всем гражданам страны. А именно: гарантии всеобщей занятости, бесплатного жилья, образования и здравоохранения, государственную оплату пособий по старости, нетрудоспособности, материнству, детству, оплачиваемые отпуска, льготные или бесплатные путевки в санатории, детские лагеря отдыха и тому подобные меры. Можно ли ставить знак равенства между «социальным государством» и «социализмом» - проблема действительно спорная. Но, бесспорно, что Советский Союз был если и не «социалистическим», то, по крайней мере, «социальным государством», и ликвидация СССР привела к демонтажу институтов «социального государства» во всех странах бывшего социалистического лагеря (за исключением Белоруссии).

Те, кто по сей день твердят о «поражении социализма», не желают замечать очевидных вещей. А именно, что «социальными государствами» были и развитые страны Запада - не только в своей социально-политической практике, но и на уровне официальной доктрины. Построение «государства всеобщего благосостояния» было официальным лозунгом правящих в послевоенной Европе социал-демократических партий.[2] Более того, уровень жизни и социальной защищенности населения в таких странах как Швеция, Австрия, Германия, Великобритания был не ниже, а выше, чем в СССР (а именно эту политику социальной защиты населения и принято называть социалистической). Что же получается? По мнению либералов, Запад выиграл благодаря более высокому уровню жизни, т. е. более развитым институтам «социального государства», тогда как СССР - проиграл из-за наличия этих институтов! Странная логика, господа, точнее, отсутствие таковой.

И не надо лгать, будто «социальное государство» - это неотъемлемая черта западного капитализма. Капитализм существует уже пятьсот лет, а институты «социального государства» на Западе окончательно сложились лишь во второй половине ХХ века. Их формирование - заслуга не капитализма, а социалистов.