Илья Ильф и Евгений Петров. Двенадцать стульев

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Старгородский лев *



ГЛАВА ПЕРВАЯ
Глава I. Безенчук и нимфы



В уездном городе N* было так много парикмахерских
заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось,
жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться,
остричься, освежить голову вежеталем* и сразу же умереть.
А на самом деле в уездном городе N люди рождались,
брились и умирали довольно редко. Жизнь города была
тишайшей. Весенние вечера были упоительны, грязь под
луною сверкала, как антрацит, и вся молодежь города до
такой степени была влюблена в секретаршу месткома коммунальников*,
что это просто мешало ей собирать членские
взносы.

Вопросы любви и смерти не волновали Ипполита Матвеевича
Воробьянинова, хотя этими вопросами, по роду
своей службы, он ведал с 9 утра до 5 вечера ежедневно, с
получасовым перерывом для завтрака.

По утрам, выпив из причудливого (морозного с жилкой)
стакана свою порцию горячего молока, поданного Клавдией
Ивановной, он выходил из полутемного домика на
просторную, полную диковинного весеннего света улицу
"Им. тов. Губернского"*. Это была приятнейшая из улиц,
какие встречаются в уездных городах. По левую руку, за
волнистыми зеленоватыми стеклами, серебрились гроба
похоронного бюро "Нимфа". Справа, за маленькими, с
обвалившейся замазкой окнами, угрюмо возлежали дубовые,
пыльные и скучные гроба, гробовых дел мастера Безенчука.
Далее "Цирульный мастер Пьер и Константин"
обещал своим потребителям "холю ногтей" и "ондулясион*
на дому". Еще дальше расположилась гостиница с парикмахерской,
а за нею, на большом пустыре, стоял палевый
теленок и нежно лизал поржавевшую, прислоненную
(как табличка у подножия пальмы в ботаническом саду) к
одиноко торчащим воротам вывеску: